«Исламский радикализм» глазами постороннего

Поскольку выражение «исламский радикализм» становится все более популярным в американском дискурсе, необходимо уточнить, что же именно оно означает. Ведь без единого для всех определения может оказаться так, что все мы говорим о разном – или, что еще хуже и более вероятно – ни о чем.

Большинство словарей определяют слово «радикальный» как «решительный, коренной; придерживающийся крайних взглядов». В социально-политическом контексте «радикальный» означает «экстремальный», «фундаментальный»; существительное «радикал» - «человек, придерживающийся строгих убеждений или следующий крайним принципам, экстремист».

Значит, в нашем случае, «исламский радикал» это тот, «кто придерживается строгих [исламских] убеждений или следует крайним принципам».

Это определение, вполне соответствующее, вероятно, тому, что большинство людей подразумевают под «исламским радикализмом», чревато, однако, проблемами и предвзятыми суждениями. Например, кто будет решать, какие мусульманские принципы и убеждения являются «крайними» и «радикальными», а какие нет?

И все же некоторые на Западе говорят о «радикализации мусульман» так, как будто существует какая-то общепринятая норма – некая черта, преступив которую, по общему мнению и мусульман, и немусульман, человек начинает вести себя «радикально».

Но так ли это на самом деле? Существует ли такой универсальный стандарт, которого придерживаются все люди - мусульмане и немусульмане, на Западе и в других частях света? На самом деле, несмотря на много общего, есть и крайние – то есть, «радикальные» - отличия, присущие каждой культуре или цивилизации. Те, кто считает, что понятие «радикализация» подразумевает нечто общепринятое, упускают из виду тот факт, что многое из считающегося хорошим или плохим, правильным или неправильным – а также умеренным или экстремальным – это отражение определяемого культурой взгляда на мир, производная их собственной эпистемологии.

Любой антрополог подтвердит, что существуют целые культуры и общества, в которых принято «радикальное», в нашем понимании, поведение, которое им кажется вполне нормальным. И даже, если понимать под «радикализмом» экстремальные взгляды или действия, для многих культур именно Запад – с его половым нейтралитетом и светским гуманизмом – окажется радикальным.

Так что приходится признать: радикализм - для мусульманина нормализация гомосексуализма на Западе, для жителя Запада убийство вероотступников у мусульман – понятие относительное. Как только мы примем эту точку зрения, нам сразу станет ясно: «исламский радикализм» - это то, что иначе можно назвать «четкими мусульманскими принципами».

Возьмем, к примеру, Саудовскую Аравию. Вся ее культура и образ жизни - от укутанных с ног до головы женщин до таких жестоких мер наказания, как забивание камнями – будут «экстремальными» по западным стандартам. И в то же время для среднего саудита все это, развившееся на фоне тысячелетних норм шариата, является не только нормальным, но даже умеренным (покойный Усама бин Ладен, бывало, хвалил шариат как самую «умеренную» систему). И таким же образом саудиты смотрят на западный образ жизни, и видят его порочным и распущенным, иначе говоря – радикальным.

Кто-то может возразить, что «ваххабитская» Саудовская Аравия это скорее исключение, а не пример типичной мусульманской культуры и образа жизни. Но тут есть некоторые очень важные «но».

Во-первых, сами эти ставшие в последнее время очень популярными слова – «ваххабизм» и «салафизм» - могут ввести в заблуждение, поскольку под ними подразумевают некое новое направление в исламе. Но ведь идеи ваххабизма, заключающиеся в том, мусульмане должны вернуться к основополагающим принципам ислама, существовали за много столетий до жившего в 18-м веке Ибн Ваххаба. Приведем один пример: признанный классиком влиятельный исламский правовед Ибн Ханбаль, который жил в 8-м веке – за тысячу лет до Ваххаба – придерживался тех же «радикальных» взглядов.

Более того, ваххабитскими/салафитскими взглядами пронизана мусульманская мысль по всему миру, хотя бы потому, что производимая в Саудовской Аравии литература и компьютерные программы – неотъемлемая часть саудовского финансирования – наполняют мусульманский рынок и информационные средства, в том числе в Европе и Америке.

И все же западные политики как о чем-то самом собой разумеющемся постоянно говорят о «дерадикализации» мусульман. Это все равно как если бы китайские политики, так же как о чем-то самом собой разумеющемся, говорили о «дерадикализации» - девестернизации – народов Запада, чтобы те перестали, наконец, думать и действовать в явно западной манере.

Так что вместо того, чтобы, не вникая в суть, безоговорочно отметать существующее много веков мировоззрение ислама – что, по сути, и представляют собой все разговоры о «дерадикализации» мусульман — западным лидерам не мешало бы потратить немного времени на изучение реалий этой религии.
Реймонд Ибрагим, эксперт по исламу,
Middle East Forum.