Новости Ислама
Версия для печати

Российский посол: Ислам может быть основой модернизации


  13.10.2013    |   Islam-news

Петр Владимирович Стегний родился в 1945 г. Окончил МГИМО МИД СССР (1968) и факультет повышения квалификации при Дипломатической академии МИД СССР (1989). Доктор исторических наук (2002). На дипломатической работе с 1968 года. В 1968—1986 гг.

13 октября 2013, 18:33

Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ Петр Стегний



Петр Владимирович Стегний родился в 1945 г. Окончил МГИМО МИД СССР (1968) и факультет повышения квалификации при Дипломатической академии МИД СССР (1989). Доктор исторических наук (2002). На дипломатической работе с 1968 года. В 1968—1986 гг. — сотрудник Посольств СССР в Судане, Йемене, Египте, в1986—1990 гг. — советник-посланник Посольства СССР в Ливии, в 1991—1992 гг. — заместитель начальника Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки МИД России. Был Чрезвычайным и Полномочным Послом России в Кувейте (1992-1998 гг), Турции (2003-2007 гг.), Израиле (2007-2011 гг). Владеет арабским, английским и французским языками.

В 1998-2003 гг. возглавлял историко-дипломатический департамент МИД РФ. Известен также как историк и писатель. Его научно-популярные книги, одновременно отличающиеся высоким академическим уровнем, посвящены истории внешней политики и дипломатии России, преимущественно XVIII века, причем как на «восточном», так и на «западном» направлении.





Петр Владимирович, начнем с вопроса общего- Как долго еще Ближний Восток будет оставаться «горячей точкой» мирового масштаба?

Этот вопрос хорош уже потому, что покажет всю «безнадежную сложность» нашей беседы. Размышляя над этим вопросам, я попытался экстраполировать наступившую в 2011 г «арабскую весну» на прошлое и посмотреть, какова была динамика прошлого пробуждения арабов. Арабское пробуждение в истории случалось, по меньшей мере, дважды. Первый этап — Это движение, возникшее в тогдашних арабских провинциях Османской империи, после млодотурецкой революции 1908 г. В ее алгоритм были вмонтированы незаметные даже наблюдательному глазу некоторые общие моменты для турецкой и нашей, российской истории. Ведь политически мы –две крупнейшие и единственные евразийские державы, находящиеся в состоянии взаимопритяжения и взаимоотталкивания. Турки во многом шли по пятам нашей противоречивой истории. Говорю об этом потому, что сегодня анализируя в целом то что происходит в арабском мире, турецкий дискурс ни в коем случае игнорировать нельзя, и, обращаясь к нему, мы обращаемся также к своей истории. Например, наши славянофилы XIX века, в зеркале истории мусульманского мира превращаются то в предтечи «Братьев-мусульман», или других подобных духовно-возрожденческих течений.

Возвращаясь к младотурецкой революции 1908 г, будет обоснованным подчеркнуть то, что она произошла после нашей революции 1905 г. Знаменитый «джадидизм», прошедший волнами по всему арабскому и мусульманскому миру , восходит к 60-м годам позапрошлого века, когда Османы приняли конституцию, раньше на 20 с лишним лет, чем Россия. Однако это во многом было копирование реформ Александра II , а если глубже уходить, то и Александра I. Прослеживается и глубинная связь между ликвидацией янычарского корпуса и восстанием декабристов, которое много чему научило османских правителей. Я говорю обо всем этом, чтобы с самого начала показать, что мир един, взаимосвязан и , рассуждая о будущем, экстраполируя его в прошлое, делать это необходимо в как можно более широком страновом контексте.

После взрыва национализма, когда вырабатывалось национальное самосознание и сознание на уровне региона «ватан» (региона) и «каум» (арабской нации) , прошла первая волна арабского возрожденчества. Вторая наступила в 50-хгг. Это была попытка, связанная с модернизацией, попытка использовать опыт как сейчас говорят «авторитарных» режимов в прогрессистском русле. Если мы посмотрим на историю арабского национализма этой эпохи, условно беря за точку отсчета египетскую революцию 1952 г, то, вплоть до 2011 г., четко обозначатся три периода. Первый –с 1952 г до октябрьской войны 1973 г. 73-й год была своеобразная «договорная ничья». Тут и Киссинджер поработал, и было некое копирование тогдашней вьетнамской ситуации, когда тот же Киссинджер организовал уход американцев из Вьетнама. Это был период подъема объединяющего чувства, когда арабский регион «каум» функционировал как единая система, которая должна была развиваться по общим принципам. Тогда же грезилось, что арабский мир будет единым объединением конфедеративного типа. Это был период наполнения содержанием отношений арабов с СССР и тогда мы были очень привлекательным партнером (до середины 70-х), прежде всего, в технологическом смысле. Наши, упрощенные по сравнению с Западом технологии по широкому спектру областей, были более приемлемы для Востока в целом (и Египта, в частности) возникали промышленные объекты-все это было перспективно.

73-й год это был и тот водораздел, после которого СССР начал утрачивать свои позиции на Ближнем Востоке ,и этот период продолжался приблизительно до 1991 г. Он характерен балансом между двумя мировыми полюсами силы при активном маневрировании обеих сторон, СССР и США.. Итоги этой конфронтации — развал СССР и победой США и Запада оказались, по меньшей мере, неясными. Менялся характер связки и отношений арабов с внешним миром, которые представляли эти два блока. Американцы наращивали инициативу, их положение было привлекательней. Появилась нынешняя финансовая привязка, когда американцы, избрав опору на ключевые арабские страны, начали готовить почву для доминирования своего влияния в регионе. Центральным событием был Кэмп-Дэвид, который мы поняли несколько упрощенно, объявив Садата предателем, и тем в значительной мере потеряли возможность маневра. Этот период я бы назвал по классической схеме, идущей еще от Тойнби периодом стабильности. Затем начался период упадка, продолжавшийся с начала 90-х до 2011 г. Он показал, что потенциал Мадридской конференции, российского кооспонсорства в ней постепенно выхолащивался. И наше влияние падало, потому что укреплялось влияние США и Запада и изменялся арабский мир, но также и потому (и в этом есть диалектическая связь), что падало и влияние собственно арабского мира. Все это процессы, развиваются в рамках одной логической парадигмы. Поэтому, если «опрокидывать» тот опыт, который мы имеем в будущее, то по времени, то я бы остерегся предполагать, что это будет новый цикл, протяженностью лет в шестьдесят. Но, представляется, что подобный трехфазный период подъема, стабилизации и упадка, поиск новой парадигмы развития, которую сейчас ищет исламский мир и арабские страны как его часть, будут продолжаться хронологически значительный период.

То есть еще одному поколению мира в регионе не видать?

Думаю, что дело будет обстоять немного по другому. Я говорю о становлении новой самоидентификации. С 2011 года окончательно видно, что регион все-таки развивается в русле глобальных трендов, а эти последние исходят из того, что демократия – не лучшая система самоорганизации, но она работает практически. «Третья модель» для развивающегося мира, в отличие от демократии, не была экономически оформлена, эти страны очень долго оставались сырьевым придатком стран Запада, поэтому сейчас сказать сложно, как будут развиваться отношения «север-юг» и «запад-восток» в постиндустриальную эпоху . Но если ограничить наш анализ попыткой «пальпировать» основные политические тенденции региона, то наверное нужно все- таки говорить о 60-ти летнем периоде, хотя он может и оказаться уплотненным в силу такого фактора, как глобализация. Это пока мало осознанный нами аспект, тем более, в таком неясной перспективе развития социальных сетей, выступивших своего рода детонатором событий в арабском мире. Поэтому, если говорить об основной проблеме-ожидании мира и стабильности на Ближнем Востоке, думаю, она будет эволюционировать в контексте этого фактора, и сейчас мы находимся на решающем этапе, который, по крайней мере покажет направление, в котором пойдет развитие региона и исламского мира. Будет ли найдена общая основа для развития, либо будет нарастать конфронтация с возможным полновесным «конфликтом цивилизаций» и разными производными, отсюда вытекающими. Например , можно предположить, что часть исламского мира принимает западную парадигму развития, и сделает шаг на встречу исламскому миру.

Как показала первая фаза «арабской весны», принципы демократии совпадают с философией и идеологией ислама во всех основных направлений. Исключения — шариат, как основа законодательства с исламской стороны, и неолиберальные представления о свободе личности со стороны Запада (место и роль женщины, сексуальные меньшинства и т.п., все, что с Востока видится как нравственная деградация западного, христианского мира).Это то противоречие, в котором на мой взгляд возникают разные турбулентности и конфликты. И я об этом всегда писал и говорил, что встречное движения Запада к исламу необходимо. И развитие сирийского кризиса навевает пока умеренный оптимизм по поводу готовности сторон, пока стоящих в боевой стойке друг против друга, искать в конечном итоге консенсус и компромисс.

По Вашему мнению, ислам как религия, духовная культура и цивилизация играет самостоятельную роль в глобальных и международных процессов. Или же он является внешним выражением каких-то тенденций сугубо земного, политического и экономического характер?

Понятно, смотря на это под любым мировоззренческим углом, что все три мировые религии – иудаизм, христианство и ислам имеют много точек соприкосновения. У христианства и иудаизма общий корень-Ветхий Завет , из которого вырастает Новый Завет, ислам также во многом воспринял идеологию Ветхого Завета и Нового Завета. Я считаю, например, если будет найден компромисс по отношению самого яркого символа единства трех религий- мечети аль-Акса и в более широком смысле-аль-Кудс (Иерусалима), значит мы , человечество, нашли в себе силы к здоровому сосуществованию, в том числе и на уровне духовности, духовного сознания, которое при всех меняющих обстоятельств является основой многого, в том числе и политических стратегий.

Ислам – зрелая самостоятельная религия, показавшая, что она может быть основой для строительства развивающегося и модернизирующегося общества. В него встроена восточная парадигма, кажущаяся с западной точки зрения консервативной, патриархальной, неизменяющейся, хотя можно и нужно вспомнить арабское возрождение в раннем средневековье, когда арабы и мусульмане вообще, во многом были учителями Европы. Кстати, эта линия, сегодня проводимая «салафитами», в какой-то мере и «Братьями-мусульманами, многими на Западе видится как попытка возродить изначальный ислам, его «золотой век» в экстремистских формах . Но надо понимать, что это, прежде всего, принятая огромным количеством людей в мире духовная первооснова, идеология, с которой необходимо считаться. Она может быть основой для модернизации, и арабо-мусульманский мир способен к развитию, и имеет для этого потенциал, ни в чем не уступающий другими странам и народам.

Однако в мусульманском мире сегодня впереди по модернизации Турция, Малайзия, Иран, но отнюдь не арабские страны...

Среди нынешних участников разворачивающегося на наших глазах нового «цивилизационного забега» нет откровенных слабаков и таких участников, что явно не дойдут до финиша. А ведь мы до сих пор сталкиваемся с такими оценками восточной культуры как «застойной». Что ж, сейчас турки впереди на этой стайерской дистанции, они четко поставили политическую задачу – к 2023 г, столетию кемалистской революции стать технологическими лидерами в регионе, и они хорошо идут к этой цели. Но у них сейчас появились сложности ,в связи с таким новым явлением, как арабская весна, к которой нелегко адаптироваться даже Турции с ее гибкой экономической моделью, привлекательной для многих суннитских государств, динамика несколько замедлилась. Поэтому сейчас кто-то иной может вырваться вперед, кто-то и отстанет. Не будем забывать , что такие забеги могут продолжаться веками.

Кстати, о салафизме. На мой взгляд, это явление в исламе схоже с европейской реформацией-возвращение к корням, к духу изначального писания. Насколько в нем, по определению направленном назад, может быть потенциал для движения вперед?

Недавно я был на конференции «Вадайского клуба» по ближневосточным делам в в Марракеше (Марокко). Там было довольно большое количество исламских партий и группировок со всего региона. И мне показалось, что лучше всех были подготовлены салафиты, представители партии «ан-Нур». Выступал ее соучередитель, и было видно, что у них есть четкое прогностическое видение ситуации в регионе. Он говорил, например, что после прихода к власти «Братьев-мусульман ( а дело было еще до переворота 3 июля) потребуется примерно 4 года на то,чтобы добиться относительной стабилизации и в этот период. Приблизительно в 2015г будет иметь место попытка секуляристского реванша и отстранения исламских сил от власти. Он ошибся на два года, это произошло гораздо раньше. , буквально, через три месяца после нашей встречи. А десять лет представитель салафитов отпускал на то, чтобы сформировалась с опорой на идеологию ислама концепция государственного строительства и цивилизационного взаимодействия в рамках тех идей, которые излагались салафитами. Они очень разные, есть «джихадисты», но есть и другие, люди с современным мышлением и мне кажется это и есть представители новой мусульманской интеллектуальной элиты. Английский язык салафита был безупречен, манеры – безукоризненны, он был вовсе не тем «дремучим бородачом», какими зачастую представлялись салафиты до этой встречи.

События в Сирии и Египте демонстрируют, что в мире появился новый центр или, если хотите, полюс силы. Это страны Аравийского полуострова, если говорить точнее - Саудовская Аравия и Катар. Как Вы видите значение этого полюса, их место в международных отношений?

Я думаю, что 3 июня с военным переворотом в Египте началась, условно выражаясь, вторая фаза «арабской весны». Ее особенность в том, что она решила лежащие на поверхности задачи (снятие с пробега пожизненных президентов-режимов, которые уже, что называется, намозолили глаза. Но все эти безальтернативные президенты, тот же Каддафи или Мубарак, рухнули потому, что подобное положение вещей вошло в лобовое столкновение с глобальными трендами. Мир переустраивается по другому, становясь все более единым и открытым в информационном отношении. Мир реально стал более взаимозависимым.

Эти задачи были решены, но на Сирии первая фаза арабской весны споткнулась. Выяснилось, что вариант, когда «долговременный» правитель начинает процесс самореформ, то амплуа «кающегося грешника» здесь не проходит в силу региональной и внешнеполитической конъюнктуры. Начинается совершенно чудовищная по исторической логике ситуация с гражданской войной в Сирии, когда Башар Асад принимает более 200 законов , модернизирующих всю сирийскую политическую систему, и , тем не менее, все продолжается как есть.

И вот, когда мы говорим о том, что «площадка расчищена», нужно строить новую систему, связанные по масштабам с глобальными тенденциями, выясняется, что нужны ресурсы, потому что революционеров всегда на первое время приходится кормить. И тут проблема- «арабская весна» случилась во время мирового финансового кризиса, свободных денег у Запада для обеспечения общественной трансформации арабских стран в нужном ему направлении не было. Там масса и других причин, но это главное. И основным кошельком спонсором стали страны Персидского залива. У них была серьезного мотивация-они оказались в роли застойного региона, где ничего не происходит, в то время, как все вокруг бурлит. И в этот момент традиционные монархии вынуждены были срочно подумать о том, в каком направлении пойдет регион. Конфликт между саудовцами и шестеркой стран совета сотрудничества государств Персидского залива по вопросу об отношению к «братьям-мусульманам» возник еще на первой фазе «весны». По своей философии, месту в истории и развитии мусульманского мира, «Братья» сформировались как носители «панисламских» идей. Для Мурси было характерно на первом этапе попытка снизить накал суннитско -шиитских противоречий, именно он предлагал четырех стороннюю комиссию с участием суннитов и с присутствием Ирана. И первый визит был у него в Саудовскую Аравию, но второй — в Иран. И здесь он вошел в противоречие с пониманием саудовцами императива собственного политического выживания, по двум позициям. Во-первых — характерная для саудовцев антишиитская позиция и пропаганда, второе- саудовцев не устраивала работа «Братьев» в самой гуще мусульманской массы. Они всегда поднимали движение снизу, опираясь на бедных и обездоленных. Для саудовцев, пытающихся ныне многомиллиардными социальными программами приглушить общественные противоречия и «откупиться» от модернизационного веления времени это стало проблемой. И эти два фактора вышли на первый план.

А Катар здесь сыграл роль эдакого «диссидентствующего» эмирата по отношению к общей саудовской линии, поддерживаемой в рамках Совета сотрудничества государств Персидского залива. Сыграл свою роль и фактор деятельности «аль-Джазиры», которой попытались уравновесить проамериканскую «аль-Арабийю». Но далеко не все вышло. Отсюда и тихий переворот со сменой власти в Катаре, когда на решающем этапе накануне египетских событий был,что называется, подравнен под общую линию Совета сотрудничества стран Персидского залива и саудовско- катарские противоречия, особенно проявившиеся накануне «Женевы-2», когда саудовцы попытались переформатировать состав сирийской оппозиции, в список из 25 человек прошло только шесть человек из предложенных Катаром, а Муазель Хатиб, единственный член «Братьев-мусульман» и член коалиции, согласный сесть с Башаром Асадом за стол переговоров был вынужден подать в отставку и уйти в тень. Думаю, что на втором этапе, который уже начался в Египте? главную роль будут играть страны Залива. Они явно хотят «переформатировать" регион, придать устраивающее их содержание процессам социальных и политических перемен. И это не всегда плохо. Вопрос вот в чем. Избежать катаклизмов в регионе в целом, от Марокко до Ирана, удастся лишь в том случае, если будет вестись поиск консенсуса на региональном и национальном уровнях. Включая «микширование» суннитских противоречий, которые, в конечном итоге, могут закончиться трагически для региона, и саудовцы должны это понимать.

Будущее и содержание второй фазы арабской весны, на мой взгляд, ависит от того, насколько быстро найдется объединяющая, консолидирующая национальная и региональная сила. «Новый Насер», если сформулировать эту мысль с очень большими оговорками. Взгляните и увидите, что в странах победившей«весны» развиваются центробежные процессы. На стадии дезинтеграции Ирак, в Сирии есть сценарий разделения на три региона — курдский, алавитский и суннитский тоже присутствует. Ливия - Киренаика и Триполитания всегда противостояли друг другу. Хотя думается, что изменения «Ближнего Востока» на основе недавно опубликованной составленной американцами геополитической карты (на которой даже из Саудовской Аравии планируется создать три государства) cтанут катастрофой. Это подобно ядерной реакции — выделится такое количество энергии, что мало не покажется. И я не думаю, что есть кто-то, кто заинтересован, чтобы переформатирование региона проходило по подобным лекалам, созданных натовских штабах или мозговых центрах, абсолютно оторванных от реальности.

Катар настолько мал и настолько не значителен по всем своим параметрам кроме экономических, что речь идет в данном случае о желании стать фактором мирового значения, как проявлении личных амбиций бывшего эмира и его премьера, видевшим себя эдаким «Бисмарком» арабского мира. И на какое-то время они получили возможность солировать, ибо попали в резонанс с фактором «аль-Джазиры».

В наше время информационный фактор и становится той «мягкой силой», что движет социальными процессами. Сейчас уже никто не воюет за территории,. И катарцы первыми в регионе поняли значение совокупности информационного фактора, « медиа-блефа»нового типа, и финансовых рычагов. Сила Катара была в его слабости. Никто не мог заподозрить, что это крошечное государство будет проводить на мировой арене свое эгоистическое влияние. Какой результат из этого выйдет – п покажет будущее.

Не является ли этот новый арабский «центр силы» своего рода контрдоводом против американской гегемонии в регионе, ныне устанавливаемый с помощью такого инструмента, как «управляемый хаос». И вообще, возможен ли таковой? Житейская логика подсказывает, что возможно что-то одно — либо «управляемое», либо «хаос».

В зарождающейся новой политике, как пространстве во многом виртуальном, могут появляться подобного рода «мнимые величины». Поэтому, на мой взгляд, управляемый хаос, как многие из подобных новоизобретенных определений — понятие отвлекающее, ибо я убежден, что все процессы, глобальные и международные в том числе определяются, как и всегда сочетанием объективных факторов и фактором внешним.

Понятие «управляемый хаос» нужно было для снятия уровня тревоги и противодействия тем инновациям, которые часто поддерживаются, или вбрасываются из-за пределов региона. Убедительных примеров «управляемого хаоса» я не знаю.

Продолжение следует









Другие новости раздела:

ПАРИЖ, 9 июля. /Корр. ТАСС Иван Батырев/. Французское государство не имеет проблем в отношениях с исламом или какой-либо другой религией, однако нормы светского государства, господствующие в республике, требуют проведения масштабной реформы ислама в ...
ТЕЛЬ-АВИВ, 19 июля. /ТАСС/. Израиль во многом защищает Европу от угрозы радикального ислама, главным источником которой является Иран. С таким заявлением выступил в четверг премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху в ходе переговоров в Иерусалиме с ...
ХЕЛЬСИНКИ, 1 августа. /Корр. ТАСС Нина Бурмистрова/. В Финляндии образовался дефицит школьных учителей ислама. Об этом сообщила газета Savon Sanomat . Как пишет издание со ссылкой на эксперта профсоюза образовательной сферы Туомо Лааксо, в стране на 10 ...
Попечительский совет университета им. Гумбольдта в Берлине единогласно проголосовал за создание в ближайшее время института "теологии ислама". Вуз будет готовить как практиков - имамов, так и теоретиков - богословов. Около 6 процентов ...